От рокеров до байкеров: фотографии Москвы конца 80-х Петры Галл (16 фото)

К концу 1980-х годов, когда уже отгремели столкновения между рокерами и люберами — о них писала даже New York Times, — на улицы Арбата кто только не повылазил. В том числе появились кришнаиты, которые своим несуразным внешним видом и бубнежкой надоедали окружающим не меньше, чем моторокерские банды.

Типовая арбатская картина перестроечных времен, сохранившаяся и по сей день. Такие столы с вождями-матрешками и прочей китчухой с конца 1980-х гнездились рядом с толпой уличных художников. Причем это было как бы фасадом, потому что там же шла бойкая торговля дефицитом: иностранными вещами, журналами, винилом.

Шеремуха, он же Шарик: аэропорт Шереметьево-2 был традиционным местом ночного паломничества рокерских колонн, стартовавших либо с задворок МХАТа, либо с Лужников. Целью визитов было и себя показать, и иностранцев попугать. Плюс обязательно посетить тамошнее кафе. Маршрут в аэропорт часто пролегал через Бадаевский пивной завод и под утро заканчивался на выходе из ресторана гостиницы «Москва». Там, заплатив 1 р. 50 коп., мотоциклисты выносили со шведского стола шлемы, доверху набитые едой.

До появления специальных подразделений по отлову рокеров гаишники на мотоциклах вызывали у хулиганов откровенный смех. Они не могли угнаться за мотоциклистами, ездили неловко, ну и выглядели, скажем так, куда менее модно, чем мотогаишники в шлемах и крагах 1960-х. Эстетика провисала в эти годы по многим фронтам.

Задворки МХАТа им. Горького — место, ставшее популярным в 1987-м, когда местные модные парни сели на мотоциклы и создали обособленную тусовку. В отличие от концертно-рокерских объединений, культивировавших хеви-метал, она, как бы противопоставляясь, предпочитала стиль рокабили и вдохновлялась фильмом «Улицы в огне».

Ратников в ночной пельменной. Это незабвенные заведения, которые вместе с шашлычками и бутербродными проходили под общим термином «стояки». Ночью здесь столовались рокеры и таксисты, днем — служащие и приезжие.

Еще одна фотография из «стоячки». В одну из таких, на улице Герцена, практикантом устроился арбатский любер Шмель, который искал мифических фашистов, но вместо них нашел нас, панков, и бесплатно подкармливал пельменями. После распада СССР Шмель был переименован в Пельменя и, не найдя фашистов, стал им сам, примкнув к каким-то черносотенцам в начале 1990-х годов.

Ночной центр Москвы конца 1980-х годов, снятый во время какого-то очередного мототура с заездами на улицу Горького за горячим, только что привезенным с завода хлебом в Филипповскую булочную. Сейчас такая безлюдная погруженная во тьму Москва с кривыми улочками сохранилась крайне локально. Вместе со смешанным запахом мокрого асфальта и бульварных тополей, со странными прохожими, поскольку все не странные отрубались перед очередным трудовым подвигом, ее смело можно назвать «Москва та».

Возле этого памятника на Калужской площади впервые появились скейтеры в начале 1980-х годов — на рижских «рулах» и подмосковных досках. Спустя 10 лет после мощной рок-волны перестройки тема снова вернулась, но в другой моде. Широкие штаны — трубы и пирамиды, тяжелые ботинки и балахоны проносились на фоне тех же застывших в камне советских идолов.

Саша Хирург морально унижает случайно встретившегося любера на Пушке. Наступил переломный для рок-движения момент, когда резко усилились гонения на все неформальное и появились люберы. Это было собирательное движение под эгидой подмосковного культуризма в Люберцах. Бодибилдеры ездили в Москву и раньше, но откровенным социальным прессингом не занимались. А вот те, кто косил под люберов, практиковали мелкий гоп-стоп вовсю, за что и бывали отоварены. Саша в этом процессе играл немаловажную роль, но, несмотря на то что столкновения люберов и рокеров обросли легендами, чаще такие встречи заканчивались перепалками и комичными номерами.

Ночной выезд мотохулиганов весной 1989 года. Такими шайками в духе фильма «Безумный Макс» они носились по пустынным улицам города, предварительно сняв глушители со своих «яв», «чезетов», а иногда и «днепров» с «уралами». В массе своей московские рокеры были обычными ребятами, которых более продвинутые называли «телогреечниками». К 1988 году движение стало настолько массовым и шумным, что в СССР о них начали снимать кинострашилки типа «Авария — дочь мента».

В контраст к предыдущей готике: тут экзальтация в «Лужниках» 1989 года — на Фестивале мира. Несмотря на последующий более масштабный фестиваль «Монстры рока» 1991 года, Фестиваль мира вспоминается как пик 1980-х. Такой атмосферы не было даже на первых местных концертах Uriah Heep и Pink Floyd. В Москву привезли топовых звезд, включая Оззи Осборна, и зачем-то поставили на одну сцену с ними московских ньювейверов из пула Стаса Намина.

Это, вероятно, 1992-й. Трудновато установить, поскольку в 1990-е рокерская тема окончательно сменилась байкерской с тяжелыми мотоциклами, длинными вилками и первыми русскими байк-клубами. На фотографии — Таня (Еремеева. — Прим. ред.), подруга основателя одного из первых мотообъединений «Сossacs» Олега, он же Ким Ир Сен (Олег Гоч. — Прим. ред.). В самом начале 1990-х ему удалось съездить за границу и привезти более-менее современные «харлеи».

Конец 1980-х, Галерея — как называли Гостиный Двор тусовавшиеся там стиляги. Обшарпанный, исписанный граффити готическо-декадентский кусок московского ампира, наполненный легендами о подвалах КГБ. В те годы абсолютно пустынный уголок Москвы, в котором зловещая тишина разрушалась только каким-то глухим ритмичным звуком от агрегата, работавшего во дворе Гостинки.

Петра Галл — автор этих фотографий, корреспондент агентства «Зебра», мотофотограф, активно участвовавшая в феминистском движении начала 1990-х в Германии. Ее альбом готовится к выходу в издательстве «Фотопро Премиум». Все фотографии сняты немецкой журналисткой Петрой Галл на рубеже 1980–1990 годов, прокомментировал их куратор проекта Миша Бастер.