. На свои деньги
На Никольской площади нам опять придётся задержаться, чтобы поближе ознакомиться с судьбой примечательного строения
— больничного корпуса, возведённого почти сто лет назад. По почтовому адресу он под № 2 стоит на улице Плеханова, а фактически «прописан» на площади. Письменные источники и воспоминания старожилов донесли нам немало подробностей, проливающих свет на это здание и его инвестора — не постесняемся употребить модное словечко.
В начале XX столетия в Алексеевке очаг здравоохранения размещался на втором этаже дома В. И. Рославцева на Базарной площади, где в тесных помещениях ютились амбулатория, хирургический кабинет и приёмный покой на четыре койки. Посчитав такую скученность недостойной для торгово-ремесленной слободы, инвестор решил по своему достатку построить здание больницы. Достаток же был приличный. Его хватило на дом в два этажа. Здание сооружено из местного кирпича, а полы облицованы кафельной плиткой, завезённой из Харькова. Работы велись несколько лет и были закончены в 1916 году. По красоте, удобству и оборудованию больница оказалась одной из лучших в Воронежской губернии. Высокие, светлые окна, просторные палаты, по четыре койки в каждой, комнаты для медиков и процедурной. Врач Николай Николаевич Петухов, фельдшер Василий Зеленцов и «иже с ними» с готовностью перебрались в новый корпус.
В 1930-е годы здание возвышалось над незастроенной площадью, получившей название III Интернационала. Оно видело и слышало всё, о чём шла речь в предыдущем очерке. И в первую очередь
— датские (приуроченные к датам) торжества: страстные речи митингующих, марши духового оркестра, гомон алексеевцев, шествующих колоннами мимо трибуны.
В военное время под крышей больницы оборудовали госпитали №№ 1872 и 2639. Врачи и медсестры, не зная отдыха, боролись за жизнь раненых, иных возвращали в строй. Под рукой у них были скальпели, йод, бинты,
вата и скудные препараты, которыми они умело пользовались и выхаживали бойцов и командиров. На подмогу им приходили милосердные девушки-подростки, облегчавшие страдания красноармейцев. Жаждущим они подносили воду, за немощных писали письма родным, устраивали концерты под гармопку, полудетскими голосами исполняя «Тёмную ночь» или «Вьётся в тесной землянке огонь». Такова доля детей войны.
После, в мирные дни, строгость зданию придавал памятник И. В. Сталину, установленный перед главным фасадом и обращенный лицом к массам. Снесли его в конце 1950-х годов украдкой, ночью — без какого-либо протеста или удивления населения.
В последние годы больничный корпус утратил былое величие, спрятавшись за зелёным массивом. И всё равно выделяется дореволюционным декором, можно сказать, художественной кирпичной кладкой. Центральная часть главного фасада обильно украшена рельефной облицовкой, выделяется двумя ризалитами (выступами). Карниз здания имеет приличный вынос, интересна декоративная композиция фриза. Обращает на себя внимание задний фасад с апсидой (полуцилиндрический выступ) на первом этаже и круглой операционной со следами поздней достройки второго этажа.
Долгие годы здесь было хирургическое отделение центральной районной больницы, потом — гинекологическое отделение. Сегодня в нём лечат молодых и старых, страдающих неврологическим недугом.
Нам неизвестно, какие средства вложил благотворитель в строительство лечебницы, но для алексеевцев здание бесценно. И нам известно имя этого человека. «Памятная книжка Воронежской губернии» на 1905 год сообщала, что «для призрения неимущих и престарелых в слободе Алексеевке имеются 3 богадельни», одна из которых содержится на средства купца Таценко.
То был первый шаг в благотворительных намерениях разворотливого торговца Константина Михайловича Таценко — человека противоречивого, у которого способность к стяжанию капитала и плюшкинская скупость уживались с желанием сотворить добро. Кто-то полагает, что благими делами он намеревался искупить грехи.
За свою собственность Константин Михайлович стоял крепко. О том свидетельствуют документы Государственного архива Воронежской области. В рапорте Бирюченского уездного исправника губернатору сообщалось, что 7 августа 1907 года в имении Таценко возник конфликт с местными крестьянами. Они воровали фрукты из его сада, ловили рыбу в реке, прилегающей к усадьбе на Красном хуторке. Хозяин вызвал полицию. Зачинщиков арестовали, но набежала толпа числом более 50 человек с дубинами и кольями с намерением освободить задержанных. Оказавшиеся во враждебном окружении стражники открыли огонь. Толпа рассеялась. Судя по всему, стреляли вверх, потому что ни раненых, ни убитых не оказалось...
Вот какую байку припоминают старожилы. Как-то летом Таценко пригласил девчат собирать вишни в саду и попросил при этом петь. Во время расчёта за труд одной сборщице говорит: «А ты, галочка (так всех ласково называл), не пела. Видно, вишни ела. С тебя удержу копеечку».
В своём хозяйстве Константин Михайлович даже счетовода не держал. Экономил, расходы и барыш подсчитывал сам.
В 1901 году Таценко похоронил отца, Михаила Павловича, и ознаменовал могилу большой гранитной плитой Точно же такую изготовил и для себя. Видимо, побудили к тому экономические соображения: чтобы не тратиться на повторную доставку. На граните выбил подобающую эпитафию, только не указал года кончины. Да и то, как бы он это сделал?
Обе плиты ныне в окружении пырея, шалфея и репейников покрываются мхом на Центральном кладбище. Год кончины Константина Михайловича так и не выбит. И под «именной» плитой его прах не покоится. Даже в страшном сне не мог Таценко увидеть, что скончается в совершенной нищете. После революции конфисковали его дом в центре Алексеевки и усадьбу на Красном хуторке — теперь там коррекционная школа-интернат. Похоронили его случайные люди. А надгробная плита с надписью: «Господи, прими дух мой с миром» напоминает о непредсказуемости судьбы человеческой.
А. КРЯЖЕНКОВ.
|
