Добавил к ID 18278 картинку http://art.rin.ru/images/gal395_6.jpg, снятую с той же крыши Нирензее, но спустя какой-то срок ("Известия" уже выросли), на которой и знаменитая "Аптека", и "Дом Фамусова" видны почетче. Но добавил ради хорошо здесь прорисованного здесь строения с надписью "Госиздат". Вот что про него имею:
Для мытья стаканов "приходилось ходить за водой в уборную, помещавшуюся в подвале трамвайной станции.
Это была тоже в своем роде достопримечательность Страстной площади.
Если смотреть от монастыря, станция находилась как раз напротив старинного дома с аптекой. В уборной меня сразу же удивило обилие толпившихся там девиц. Кто пудрился, кто красился, кто просто сидел в проходе на ступеньках лестницы. Во второй мой заход в туалет - та же самая картина. И вдруг меня осенило! Да это же персонажи из купринской "Ямы", именно - это они! При всей своей наивности, я твердо поняла, чем именно занимаются все эти "девушки". И даже стала "гадать", в каком доме они проживают и кто их хозяйка.
Позже я пригляделась к этим "падшим созданьям", или "шарадам", как мы их называли. С некоторыми даже познакомилась. У меня иногда пила нарзан девушка примерно моих лет, с приятной внешностью, скромно одетая. Ничто не подчеркивало ее профессии. Мы с ней здоровались и дружелюбно разговаривали. Однажды она принесла бутылку красного вина и попросила дать два пустых стакана. Я протянула ей один стакан, сама разделить с ней компанию отказалась. Девушка выпила всю бутылку одна и при этом все расхваливала преимущества своей "работы". И с полной убежденностью уговаривала меня бросить киоск и заняться более "выгодным" делом. Но я с трудом поддаюсь на любую агитацию, своей работы не поменяла и на целых семь лет застряла в киоске. Кроме "шарад", на Страстной площади околачивалось еше много разного нетрудового элемента - жуликов, бандитов, беспризорников. Со многими из них я также была знакома, некоторых даже пыталась "просвещать", мелюзгу старалась "воспитывать" и "направлять", но все педагогические пробы кончались полным крахом. Мы часто подолгу беседовали с одним совсем большим парнем лет 15-16, с умными глазами. Он был довольно начитан, я его снабжала книгами, а потом мы обменивались мнениями, причем у него был хороший литературный вкус. Он не скрывал своего "темного прошлого", но обещал начать работать. И вдруг он исчез. Оказалось, что он был замешан в крупном бандитском налете с убийством и его посадили. Еще помню хорошо одного мальчугана лет восьми по прозвищу "Колька занюханный". Этот Колька был очень худой, с совершенно белым личиком. Днем он сидел на приступочке киоска, сжавшись в комочек, и просил милостыню. А вечером ходил по притонам и нюхал кокаин. Еще один мальчишечка лет девяти хвастался мне своей изобретательностью. Он ходил в совершенно немыслимых отрепьях - рваное, грязное, заплатанное одеяние. Но это было оригинальное, выворотное пальто. Вечером он выворачивал его на другую сторону и становился вполне приличным, чистеньким мальчиком и отправлялся проматывать собранную днем милостыню.
Но, пожалуйста, не думайте, что Тверской бульвар являлся лишь очагом разврата, беспризорничества и прочей гадости. Нет! Страстная площадь и Тверской бульвар были, в основном, центром культурной жизни Москвы. Здесь помещались редакции многих газет и журналов. На Тверском бульваре устраивались книжные базары. Кругом жили многие выдающиеся люди того времени. Так, например, в те годы, что мы здесь работали, совсем рядышком, на Тверском бульваре жила первая народная артистка Мария Николаевна Ермолова (тогда мы об этом не знали). В живых я ее не видела, ни на сцене, нигде. Только когда хоронили Ермолову (это было в 1928 году), я встретила похоронную процессию. Масса людей шла за гробом великой артистки. Среди наших покупателей мы узнавали многих знаменитых поэтов, писателей. Так, например, у нас пили нарзан Сергей Есенин, Пантелеймон Романов и многие другие.
Киоск поставили на очень удачном месте, на очень людном месте. Про него можно бы сказать: все дороги ведут к киоску. В те годы единственным видом транспорта в Москве был трамвай. Около самого киоска с трех сторон Тверского бульвара находились три многолюдных трамвайных остановки. Возвращаясь с работы или приезжая на Страстную площадь вечером развлечься, все обязательно подходили к киоску выпить целебной воды. Недалеко от киоска был знаменитый ресторан "Крыша", а в переулочке, в том самом здании, где сейчас помещается театральная студия имени Луначарского, тогда находился очень модный кабачок "Летучая мышь". Наши покупатели были и артисты, и музыканты, и писатели, но, конечно, мы не узнавали почти никого, так как нам некогда было приглядываться к клиентуре при нашей бешеной работе.
Впрочем, нет. Некоторые исключения допускали и мы. Кое-кому мы мыли стаканы добросовестно, не жалея воды. В число таких, "избранных", входили Борис Ефимов и Михаил Кольцов. Они были нашими постоянными покупателями с первых дней существования киоска. Подходили они всегда втроем, их спутницей была молоденькая Зиночка. Кольцов симпатизировал нашей Зое (примечание: одна из трех сестер рассказчицы), а мы все четверо симпатизировали неразлучной тройке и всегда давали безупречной чистоты стаканы.
Зато "рядовые" клиенты нашего киоска - бедные, бедные! Из каких недомытых стаканов они пили лечебные воды! Если и лежит на моей совести темное пятно, так это экономия водопроводной воды. Правда, при темпах нашей работы некогда было лишний раз оторваться и сбегать в уборную за ведром воды, хотя каждый поход туда всегда сулил какое-нибудь интересное, "экзотическое" зрелище. То какая-нибудь молодая шарада ковыряет стену, за неимением пудры белит себе лицо известкой. То услышишь какую-нибудь пикантную историйку. Один раз я была свидетельницей следующей сценки. Вбегает в туалет совсем маленькая девчушка, лет девяти-десяти. Она показывает своим подружкам зажатые в кулачке деньги и, захлебываясь от восторга, рассказывает, как ей удалось заполучить эти деньги. Оказывается, она договорилась с каким-то взрослым мерзавцем доставить ему известную радость, только попросила отдать ей "заработок" заранее. "А то я маленькая, ты меня, дяденька, еще обманешь". Дяденька отдал деньги, а хитрая плутовка от него убежала, да еще оглянувшись крикнула: "Не догоняй, я сейчас на тебя пожалуюсь, что совращаешь малолетних!" Вот на какие хитрости пускались иногда юные прелестницы.
Время от времени в уборной устраивались облавы. Входили милиционеры, запирали входную дверь и забирали всех "шарад" в милицию. Я несколько раз попадала в такую облаву, но, к чести милиционеров, надо сказать, что меня никогда не задерживали, сразу вежливо выпускали, даже не проверяли, где я работаю. Остальных же всех посетительниц уборной после громких препирательств с их стороны выводили и под конвоем вели по Тверской...Облавы устраивались не только в уборной, но и непосредственно на "рабочих местах". Я очень много раз наблюдала из окна киоска, как их забирали. Подходили с двух сторон, хватали за руки и уводили. Некоторые "шарады" яростно сопротивлялись, плевались, ругались, вырывались. Но их все-таки изгнали. И нашу дружную "четверку Страстных барышень" тоже скоро перевели в более тихие киоски, на менее людные и более спокойные площади. Видимо, начальство наше, хоть и поздновато, но спохватилось, что не слишком-то пристали нам эти "злачные" места. Так что два последних сезона из семи нашей нарзанной деятельности мы работали уже в нормальной обстановке.
А Страстным "шарадам" через несколько лет воздвигли весьма выразительный памятник. В тридцатых годах на углу Тверского бульвара и Тверской улицы был построен большой дом с высокой башней на углу. На верхушке башни красовалась белая статуя девушки с поднятыми руками. Москвичи, естественно, острили по поводу этой статуи, несколько двусмысленной. Она как бы являлась символом Страстной площади. Очень скоро статую девушки сняли с пьедестала, и мало кто из москвичей даже
помнит о ней."
Непосредственно про видимое на фото ID 18278:
"На противоположной стороне бульвара напротив нашего киоска стоял маленький, круглый как гриб газетный киоск. Продавца газет мы называли заглазно "грибок" и поддерживали с ним добрососедские отношения. Мы и "грибок" взяли на себя, так сказать, "шефство" над одним симпатичным беспризорником, чистеньким и смышленым мальчуганом лет одиннадцати. Мы его учили уму-разуму, он старался чем-нибудь помочь. Между нами царило взаимное доверие. Но однажды наш подшефный взял у нас, якобы по просьбе "грибка", три червонца целой ассигнацией, а у "грибка" взял, якобы для нас, три червонца мелочи. И с этими шестьюдесятью рублями исчез навеки."
Непосредственно про видимое на фото ID 18278:
"На противоположной стороне бульвара напротив нашего киоска стоял маленький, круглый как гриб газетный киоск. Продавца газет мы называли заглазно "грибок" и поддерживали с ним добрососедские отношения. Мы и "грибок" взяли на себя, так сказать, "шефство" над одним симпатичным беспризорником, чистеньким и смышленым мальчуганом лет одиннадцати. Мы его учили уму-разуму, он старался чем-нибудь помочь. Между нами царило взаимное доверие. Но однажды наш подшефный взял у нас, якобы по просьбе "грибка", три червонца целой ассигнацией, а у "грибка" взял, якобы для нас, три червонца мелочи. И с этими шестьюдесятью рублями исчез навеки."
На ID: 18278 в 20 шагах от Пушкина мы видим киоск "Нарзан".
"В двадцатых годах самыми яркими кинозвездами были Мэри Пикфорд и Дуглас Фербенкс. Все картины с их участием пользовались у нас постоянным успехом. Когда Мэри и ее муж, белозубый Дуглас, приехали в Москву, на Страстной площади и на Тверской улице собралась громадная толпа, чтобы приветствовать любимых артистов. Я, также большая поклонница Пикфорд, занимала очень выгодную позицию в своем киоске. Пикфорд и Дуглас подъехали на открытой машине к самому памятнику Пушкина и одаривали всех очаровательными улыбками. Затем машины уехали. Конечно, они не сошли с машины и не попросили у меня нарзана. Конечно, они расточали свои улыбки не для меня, но мне было ужасно приятно видеть их в "живом виде" и на таком близком расстоянии."
Это из сохраненных у меня воспоминаний Нины Степановны Богдановой, работавшей продавщицей в том киоске. И там еще очень много интересного рассказано о жизни запечатленного на фото кусочка Москвы.
