После окончания семилетней школы, я решил попробовать учиться в Туле. Вместе, со своим другом и конкурентом в учёбе, Сашей Лиферовым, решили поступать в Тульский механический техникум им. С. И. Мосина. При поступлении пришлось выдержать приличный конкурс – 7 человек на место. В результате, я набрал 11 баллов по трём экзаменам, а Александр - 10 баллов. Проходной балл был 12, но за меня походатайствовал мой дядя, Иван Иванович Наседкин. Светлая ему память. На моё счастье, он, в августе 1961года, приехал погостить к маме и тёте Варе. Дядя Ваня работал в Москве бухгалтером и сумел, в частной беседе с директором техникума, убедить его, помочь мне, в моём дальнейшем образовании. Хорошо помню, как поехал первый раз на учёбу, в техникум. Было радостно – ведь я, теперь студент, а не, какой то, школьник. В то же время, было страшновато - ведь мне предстояло жить в Туле самостоятельно, без родителей. В общем, волновался сильно. На сборе, нам объявили, что мы направляемся в колхоз, на месяц. Наша группа № 111 была направлена в деревню Подосинки, недалеко от г. Болохово. Мы убирали сахарную свёклу. Жили в сельском клубе. Работа была тяжёлая, грязная. С непривычки, болела спина. Работали без выходных, с 7 часов утра. Руководил нами отставной майор, военрук техникума Николай Павлович. Малейшее ослушание каралось довольно строго. Виновные направлялись в учебную часть техникума, где их лишали стипендии на весь семестр. В ту пору стипендия составляла 21 рубль в месяц. Это было немало. Снять комнату в Туле стоило 10 рублей. Моя мама получала пенсию, как инвалид 2 -ой группы, 26 рублей. Варвара Ивановна получала пенсию 57 рублей. Ещё в нашем хозяйстве была корова Зорька, сад и огород с картошкой. Я отдавал, маме и тёте Варе, стипендию. А мне выдавали, на неделю 5 рублей. Мосинский техникум был элитным. В нём учились дети из довольно обеспеченных семей г. Тулы. У многих моих товарищей папы работали начальниками цехов, инженерами. Студентов с периферии было мало. Техникум не имел своего общежития. Поэтому надо было решать: либо ездить ежедневно в Тулу на занятия, либо снимать квартиру в Туле. Автобусы из Болохово в Тулу, в то время, ходили с интервалом 1-1,5 часа. Автобусы часто ломались, рейсы отменялись или переносились. Народ в автобусы набивался битком, как сельди в бочку. Поэтому я склонялся к квартире, в Туле. Тётя Варя поехала со мной в Тулу, и нашла мне комнату в квартире на ул. братьев Жабровых, дом № 48. Хозяйка дома, Мария Ивановна, была на пенсии. До пенсии, она работала кондитером на фабрике - кухне (площадь Челюскинцев, ныне здание Сбербанка). Хорошо умела делать торты, любила по вечерам распивать чаи и играть с друзьями в карты, особенно в «козла». В доме у меня была маленькая комната, где я учил уроки и спал. Питался в буфете техникума и в столовой на улице Красноармейской. В то время, на Красноармейской улице стояли старые дома и ходили трамваи. Тётя Варя попросила хозяйку присматривать за мной, чтоб я не приходил домой позже 9 часов вечера. Город для меня был незнакомый, и я старался придерживаться установленного распорядка, слушался Марию Ивановну. На этой квартире я прожил 2 года. Затем жил на квартире по улице Трудовой, дом №46. (улица Сойфера). Мы, трое ребят от 16 до 18 лет, жили в одной комнате. Наша хозяйка, бабушка Наташа, была на пенсии. Она работала ночным сторожем в универмаге «Детский мир». Мы жили одной коммуной: студент техникума, студент механического института, учащийся железнодорожного училища. Жарили картошку с салом, в столовой – щи без мяса, салаты из капусты или свеклы. Покупали батоны, и пили чай с сахаром. Покуривали, иногда, баловались портвейном. На втором курсе техникума, нас, на год, перевели на вечернюю форму обучения. Днём я работал фрезеровщиком в учебных мастерских техникума, а вечером посещал занятия. Было трудно, но полезно. В 16 лет, я получил специальность «фрезеровщик», и начал свой трудовой стаж. С зарплаты, в кредит, купил себе приличное демисезонное пальто. На втором курсе, меня приняли в комсомол. В техникуме, нас учили высококлассные педагоги. Это преподавательница сопромата и теоретической механики Тамара Генриховна Эйзенах, преподаватель по станкам Алексей Иванович Андрюшкин, преподаватель технологии машиностроения Александр Андреевич Ларичев, преподаватель физики Михаил Григорьевич Соколов (отец будущего ректора университета), завуч Дмитрий Иванович Будаев. Знания, полученные в школе и техникуме, служили мне прочным фундаментом в институте, и в жизни. Ребята в нашей группе подобрались умные и дружные. В то время, поступить в ТМТ им. Мосина, было очень трудно, но почётно. Четыре года подряд, мы ездили в колхозы на сельхозработы. Здесь мы жили особой жизнью. Вместе работали, вместе питались, спали в одном помещении. У нас был замечательный и справедливый староста Володя Демченко, умнейший комсорг Станислав Гамов, честнейший профорг Саша Прохоров. Был и неофициальный лидер, Геннадий Успенский. Во время учебы в техникуме я больше всего дружил с Ваней Кузнецовым из посёлка Арсеньево. Он тоже жил на квартире, на улице Сойфера. Ваня был весёлый, добрый юноша, хороший спортсмен и товарищ. У него, тоже, не было отца. В декабре 1965 года мы, окончили техникум и договорились, каждые 5 лет, встречаться. Прошло 50 лет, и мы регулярно проводим эти встречи. Организаторы встреч Геннадий Михайлович Успенский и Станислав Георгиевич Гамов.
В последнее время мы стали встречаться 2 раза в 5 лет, так как уже сегодня, из 35 человек, нет в живых - более десяти. У некоторых ребят здоровье оставляет желать лучшего. Я очень люблю своих друзей по техникуму. Для меня, мой техникум, что Царскосельский лицей для Пушкина. На каждой встрече со своими друзьями я заряжаюсь, какой то, положительной энергетикой.
1 сентября 1954 года, я пошёл в 1 класс семилетней школы № 1 г. Болохово. Читать я научился с 5 лет. Моей первой учительницей, была Юлия Ивановна Фетисова. Учился я легко. Первые три класса, закончил с похвальными грамотами. Трудности были только с письмом, вернее, с почерком. Года три, я неправильно держал ручку. Чистописание, каллиграфия давались мне с большим трудом. И до сих пор мой почерк оставляет желать много лучшего. В 4-ом классе, моим классным руководителем стала Наталия Алексеевна Усанова, а с 5-го по 7 класс - Валентина Григорьевна Лапицкая – преподаватель русского языка и литературы. До сих пор, с благодарностью, вспоминаю своих учителей: Николая Ильича Соломатина - учителя рисования и черчения. Хорошо помню, какие кривые кувшины я рисовал на его уроках. Николай Ильич хватался за голову, когда я показывал ему свои натюрморты. Преподавателем ботаники и биологии была обаятельная женщина, Александра Андреевна Хрусталева. Немецкий язык и уроки труда у нас вёл Петр Петрович Фаллер – умный и волевой мужчина. По национальности, он был немец с Поволжья. Географию я узнавал при помощи добрейшей Натальи Никитичны Бушуевой. Строгая и педантичная, Александра Сергеевна Леонтьева была завучем и преподавала историю. Директором школы, была заслуженный учитель РСФСР Балакина Елена Сергеевна. Действительно, очень умный и справедливый педагог. Она же учила меня математике. Елена Сергеевна дружила с моей тётей Варей. В школе у меня было немало друзей. Это Валера Камоликов - призёр чемпионата Российской Федерации по боксу; Валера Гуменюк, Володька Карасев – отличные футболисты; Витя Измалков, Валерка Долженко, Толик Новичков, Володька Фомин - просто хорошие ребята; Юрий Долгих – будущий учитель; Геннадий Рукавицин - будущий директор школы №1, Почётный гражданин г. Болохово. Я дружил с Сашей Лиферовым - умнейшим парнем. После окончания 7 классов, мы с ним поступали в Тульский механический техникум. Я набрал на один балл больше и стал студентом техникума, а Саша закончил 10 классов и поступил учиться в институт. Сейчас он учёный, проживает в Петербурге. С младших классов я начал выступать на сцене: пел в хоре, декламировал стихи в монтаже. Пел плохо, но петь мне очень хотелось. Научился выпиливать лобзиком полочки и шкатулки из фанеры, участвовал в школьных выставках. Любил играть в настольный теннис. В то время нормального спортинвентаря не было. С большими трудностями, привозили из Москвы целлулоидные шарики, ракетки выпиливали из фанеры. Столы были самодельные. В 5-ом классе, мне купили фотоаппарат « Любитель», и я записался в фотокружок при ДК «Машиностроитель». Через два года мне купили фотоаппарат, «ФЭД -2». Особых высот в фотографии не достиг, но фотографировал часто. В семейных альбомах много моих фотографий, запечатлевших мгновения детства, юности, друзей, родных. Довольно лихо, я катался на лыжах с различных горок в овраге, за улицей Привокзальной. На коньках катался сначала на «снегурках», потом на «ножах». Коньки привязывались к валенкам веревками, которые постоянно рвались. Лет в 13, впервые, одел коньки на ботинках, но кататься было трудновато после коньков на валенках. Среди ребят, было не принято, не уметь плавать, нырять. Плаваю вполне прилично разными способами, но больше «брассом». На велосипеде умею ездить лет с восьми. Свой велосипед у меня появился в 14-15 лет. На нём я ездил, как хотел. Спокойно мог проехать 100 – 200 метров, без рук. В футбол, с ребятами на улице, играл часто, но бестолково. В третьем классе меня приняли в пионеры. Пионер - всем ребятам пример. Этот девиз мне нравился, и я стараюсь ему следовать всю жизнь.
Он мог уйти с завода, он мог уйти в бизнес, уйти из профессии, наконец, уйти на заслуженный отдых, но он не ушёл… и, слава Богу.
Еще в недавние времена - теперь, кажется, прошла целая вечность, в многотиражной газете «Машиностроитель» бывшего Болоховского машиностроительного завода, появился большой по газетным меркам и чрезвычайно важный адресный уголок:
«Твои люди, завод», где ее редактор и корреспондент, уважаемая Ольга Владимировна 3емцова, профессионально и с душой рассказывала о заслуженных людях труда, которые творили историческую славу завода и свою биографию. Для нас, вдохновенных и воодушевленных людей в большом и здравом коллективе, газета была прикладным инструментом и мощным стимулом: сначала Госплан, а потом танцы. Её ждали, читали, дарили друг другу, дарили родным и оставляли на память. Время выпало для нас жестокое - и о многих хороших людях газета не успела рассказать, а когда завод начал постепенно разваливаться, газету перестали финансировать, и она перестала играть свою организаторскую и пропагандистскую роль.
Прошли годы ... В моем домашнем архиве сохранились пожелтевшие от времени номера многотиражки. Нельзя читать спокойно, как беллетристику, - каждая строчка - это проживание жизни на заводе.
Умоляю, я не претендую на гонорар и не инициирую эту колонку в газете «Наш город», а почему бы и нет, скорее, «да! », чем «нет! », но я хочу восполнить пробел «Машиностроителя» и рассказать сейчас об одном скромном человеке, чей труд можно
поставить в один ряд с трудом медицинских работников. Потому что и, по сути, и по святости, и по призванию все они делают одно великое и важное дело. И, не случайно, на его, огромном-огромном, рабочем столе, в сотни квадратных метров, красуется белым на
голубом слоган: «Наша забота - Ваше здоровье».
Скоротечные годы, его позитивный настрой, ответственность, неизменная преданность делу и вся жизнь в спорте позволяют говорить о нем с большим уважением и почтением. Таких людей долга, а не коммерции, мало. Их единицы. В нашем большом и
промышленном районе их всего четверо. Один из них, Венёвцев Александр Николаевич - наш соотечественник, земляк, друг и товарищ, и, если хотите - господин Венёвцев. Другое дело - захочет ли он сам себя так величать?
Родители были у него учителя - интеллигентные люди, и, естественно, большую часть времени после школы пацан был предоставлен сам себе, но ничего противоправного, что недозволенно детям, он не позволял. Подвижный, озорной, не похожий бытием на старшего брата и сестру, хулиганистый, как все мальчишки во дворе,
он после одиннадцатилетки, организованно был призван в армию, не успев, как следует, проникнуться духом рабочего класса. Уходил он в армию без страха и упрека, с гордостью, а главное - с желанием. А когда вернулся, сразу принялся за дело: работа,
хозяйство, любовь, женитьба, дети. Он стремился делать все вовремя, ибо хорошо понимал, что потом будет поздно, или не будет сделано никогда. Почти девиз. Работа не вызвала никаких проблем у молодого человека - Болоховский машиностроительный завод, дорога по который проходила мимо окон его дома и по которой, туда и
обратно, шли тысячи машиностроителей. От добра добро не ищут, и Саша с первых дней на гражданке опять стал машиностроителем. Он не пошел по стопам своих известных в городе родителей, но строгий и принципиальный папа одобрил выбор сына, во всяком
случае - не мешал его самостоятельности, будто знал наперед, что это пригодится ему в жизни Трещина в его жизни обнаружится позже, а пока складывалось все ровно и удачно.
В то время честь и гордость завода, а то и района, защищала футбольная команда «Машиностроитель». Она успешно продолжала славные традиции футбольного «Шахтера» и спортивные традиции города шахтеров и машиностроителей. Костистый, упругий, весь собранный и спортивный, Саша предложил свои услуги команде. Вопросов не было. И началась для него еще и другая жизнь: спортивная, обязательная, амбициозная. Летом он играет в футбол, зимой полностью отдается лыжам. И это было настолько обязательно и серьезно, что Саша не позволяет себе газированные напитки, мучное и никакие торты и тортики С горящими свечами и яркими, как на снегу, аппетитными вишенками. И никакие компании не могли соблазнить его на стопочку и сигарету, на
разгильдяйство. Сила воли была у него неподдельной, завидной, а вокруг столько соблазнов, а он - молодой, красивый, здоровый, одним словом, не урод какой-нибудь, еще долго оставался «сухим», т.е. непоколебимым. И все это ради работы, которая
приносила и дарила болельщикам и всем болоховчанам восторг и радость. Но, к сожалению, в нашей жизни много разочарований, нежели очарований. И очередным разочарованием является сегодня Дворец Спорта. Громко сказано про Дворец, он.
назывался он в свое время, Дворец Спорта имени 50-летия Великого Октября. Он был построен по инициативе и собственному желанию, бывшего директора завода Камаева В.В. И строили его хозспособом, сами заводчане. Осуществить свою давнюю мечту-построить бассейн, Владимир Васильевич не успел. Не хватило большой и яркой жизни на заводе.
После известных событий в стране, когда наша история подверглась нападкам и сомнениям, местные вандалы то ли из хулиганских побуждений, то ли со злым умыслом и по убеждениям, разбили, напрочь, яркий слоган при входе, и цех здоровья остался без имени. Его стали официально именовать Дворец Спорта, а вскоре - просто спортивный зал, который переживает сегодня свое второе рождение. Это был сложный, скандальный и далеко небезопасный путь к возрождению. Уйди с него, и город мог бы потерять еще один важный объект.
Футбольная жизнь у футболистов короткая, а после того, как команду бессовестно и предательски закрыли и расформировали, используя дешевые, грязные методы, футбольная жизнь у Саши стала еще короче. Руководство тех лет замахнулось на святое -
традиции. Авторитетная областная федерация футбола, спортивный мир области, преданные болельщики недоумевали: как могли расправиться с Чемпионом области, неоднократным обладателем престижного трофея - Кубка области, призера России и
СССР?!! Изнуряя свое здоровье за смешную зарплату, эти парни побеждали и славили завод. Они, на своем уровне, готовы были сразиться с футболистами из Польши и ФРГ , (тогда еще ФРГ до слияния с ГДР), причем, игра с немецкими футболистами должна была состояться на их поле и на нашем. (мы планировали в Туле). Но встречи не состоялись: одни откровенно продемонстрировали свое неспортивное поведение и воспитание, другие - пренебрежение. С ФРГ нас тогда связывали производственные и экономические отношения, и наши ребята горели желанием доказать и показать кто есть кто. И встреча с командой из ФРГ была настолько убедительной и реальной, что нашей команде было рекомендовано пошить гостевые цивильные костюмы. Но мы и без игры стали победителями. У наших парней взыграло командное самолюбие, и мы оказались морально подготовленнее, выдержаннее, чем наши соперники.
Меня одолевают эмоции, и я уже не могу не поделиться другими приятными воспоминаниями, так как был сам участником этого события. И повод есть для этого. Будет ли он еще когда-нибудь, а сейчас кстати.
Из спорткомитета СССР руководству завода пришла официальная телеграмма, в которой нам доверялось заявиться и играть в чемпионате СССР по 2-й группе в зоне «Центр». Предложение было настолько неожиданным и ошеломляющим, что мы все сначала растерялись. Но поразмыслив вслух, за круглым столом решили, что пока «не по Сеньке шапка». Надо было признать, что это было справедливое и мудрое решение руководства и команды; на данном этапе была слаба еще материальная база для такого уровня соревнований. Напрашивается вопрос: почему же не родилось мудрого решения в кабинете власти, когда там подготовили заранее вопрос о закрытии команды, а уже потом высекли её публично, используя, повторяюсь, подготовленные грязные методы. В одночасье коллектив спортсменов лишился работы без гарантий и подъемных. Это был уже не футбол, а люди, у которых тоже были семьи. невероятно, но факт имел место. В тот год уже известная за околицей команда сделала заслуженный победный дубль и вдруг... опа, если не сказать прагматичнее, натурально. Это не делает чести тогдашнему руководству, это было не по-мужски низко, но пусть это останется на их совести. Общественность и болельщики вздрогнули от такой зловещей новости, дрогнул и Саша, но выдержал и выстоял, и всю оставшуюся жизнь он сохраняет, чтит традиции и пытается реанимировать футбол в городе. Это была трудная и
без поддержки почти невыполнимая задача. Таковой она и остается. И что же Саша? Выбор всегда есть. Ну, как можно оставить работу, к которой прикипел ... Получая натуральные копейки, он переключился на работу в спортзале. С этого момента, спортзал
стал для Саши вторым домом. В первый он приходил только переночевать. Деньги, слава и власть не беспокоили взрослого мужчину. Они, как известно, портят человека. История знает много тому примеров. У Александра Николаевича не было ни того, ни другого, ни третьего. Но у него была собственная идеология и идея. Он был одержим. Александр Николаевич доказывал теорему нашего спортивного бытия, а власть имущие считали это аксиомой и оставили Александра Николаевича одного на бранном поле, мол, не выдержит и успокоится. Но он не повелся и не сдался на милость победителям. К нему охотно потянулись люди. Сегодня он известный и уважаемый человек в городе. Ему неоднократно предлагали административную должность стать директором спорткомплекса, где он, по сути, проживает свою вторую жизнь. И в самом деле, работу знает, умеет работать сегодня и на перспективу, всегда на месте - все под контролем, но он скромно и со свойственным ему юмором отказывался, чем подчеркивал свое постоянство. И в жесточайший кризис на заводе, когда рабочие не получали зарплат~ натуральными купюрами годами, он не стал искать легких и, порой, опасных путей, а остался на своем месте. И это стало его и любовью, и болью одновременно. И без всяких сантиментов!
Рушились устои, идеология, нравственность и человечность. Люди растерялись и побежали кто куда. Без хлеба песни не будет. Спортивный зал опустел и зловеще затих. Заброшенный спорткомплекс постепенно стал приходить в негодность. Нужен был
сторож и полицейский, электрик и сантехник, кровельщик и стекольщик, плотник и столяр, маляр и штукатур, инвестор и благотворитель. И последний нашелся, но Валерию
Ивановичу Левахину - нашему коренному горожанину, состоятельному и не заносчивому предпринимателю, спортсмену и организованному человеку, хозяева заломили астрономическую сумму, что во сне страшно выговорить, Т.е. отказали, преследуя свои корыстные цели, но только не мораль. И наш Александр Николаевич взял на себя все эти обязанности, не чураясь в свои лета никакой работы. И нету других забот ... Он стриг, убирал, мыл, подмазывал, мазал и красил, забивал проемы и щели. И делал он это охотно,
как будто пек блины в масленую неделю. В ненастные дни, долго сидя у окна, или при свечах (уже было отключено и электричество), он чинил спортивную обувь, зашивал мячи, ремонтировал лыжи и крепления к ним, словно готовил их на завтра, на
соревнования. Наверное, он так и думал. Или заставлял себя так думать, чтобы утром солнце светило всем. Так продолжалось годами. Не помогали ни в Киреевске, ни тульские
чиновники, наш депутат, и тот не проявил должного внимания. Так вот и живем в двадцати километрах от Города - Героя Тулы и недалеко от законодательной столицы. Надеемся и ждем ...
А дальновидные люди, непоседы, романтики и фантазеры, и просто смелые и реактивные, давно покинули родные пенаты, где и поймали свою удачу. Только редкие из них вернулись назад.
Имея опыт тренерской работы в юношеской команде, Александр Николаевич, уже сам отец, окончательно переключился на воспитание мальчиков-футболистов. И, кстати, надо заметить, что Александр Николаевич в период школьных каникул не позволял себе ни одного пропуска. Занятия с детьми были превыше всего, в любое время, лишь бы детям и их родителям было комфортно и удобно. В это время личная жизнь, домашняя веселость
и гости отступали на потом. И пусть его дети не стали мастерами на спортивной арене, но то, что он отобрал их у улицы - это очевидно. Как и очевидно и то, что сам того не ведая,
Александр Николаевич невольно продолжил семейную династию учителей.
А руководство уже частного предприятия ООО «Гефес» предложило, между тем, свою версию: избавиться от спорткомплекса, то есть продать его коммерческой структуре. А
это было уже ЧП!!! Белый пароход дал крен, но Александр Николаевич не спешил покинуть капитанский мостик. В схватку за спортзал ввязалась общественность, простые люди. Были собрано тысячи подписей в поддержку, готовилась и другая акция с участием
радио и телевидения. Хозяева занервничали, начались звонки, наезды ... В это смутное время можно было бы и сдаться, и уйти по-английски, но Александр Николаевичи решил упредить события и «ворвался» бесцеремонно, вихрем в кабинет мэра города Борщикова
Анатолия Алексеевича. Наивно полагать, что Анатолий Алексеевич молчал и бездействовал. Он не паровозный гудок на Московском вокзале и не плебей, он свой - доморощенный, и он давно уже вступил в отчаянную драку за свою Малую Родину, на
полях, которых он взрослел и мужал, как человек, как спортсмен, где и завоевал заслуженное признание, играя в хоккей с мячом. Тогда и получил красивое, звонкое погоняло по имени одного известного и популярного хоккеиста и созвучного с названием этой игры. Сейчас об этом забыли, а зря. Уважаемый Анатолий Алексеевич, извините, я напоминая Вам о Вашей прошедшей молодости. Не грустите. Первые переговоры были трудными и не дали желаемых результатов. Аргументация и дипломатия Борщикова А.А. не помогали. Упертые и не сговорчивые хозяева стояли на своем. Анатолий Алексеевич, конечно, хорошо понимал их настроение и настойчивость. Ведь купля-продажа объекта представлялась тогда законной. Но что-то надо было делать!'! И он пошел ва-банк! В который раз выплескивается его профессиональное самолюбие - надо спасать статус города, чтобы не подвергать сомнению и тревоге граждан, он предлагает неслыханный по тем временам проект, чтобы не перепрофилировать спортзал и оставить его в муниципалитете. Других вариантов с казёнщиной новых хозяев не было. Анатолий Алексеевич долго целился - рука не дрогнула, и он хладнокровно нажал на курок. И не промахнулся. А промахнись - ему же хуже. Это было смело, потому что нелегко и опасно. Дело сделано, теперь надо успокоиться, переждать и спокойно продолжать работать. Волки остались сыты, а овцы - целы. Неэтичным получилось сравнение, но то, что получилось в результате, жителям города понравилось. И те, кто не знает этого, пусть не терзают себя разгадкой - все было сделано бескорыстно для вас, дорогие болоховчане, от малого до большого.
А Александр Николаевич Венёвцев, в это время, продолжал почти жить в этом полуразрушенном здании, напрягая себя все новой и новой хозяйственной работой. Спортзал, несмотря на усилия одного человека, ветшал, разваливался и представлял
ужасное зрелище. С детьми работать было нельзя, что больно ударило по самолюбию Александра Николаевича. И снова, и опять начались хождения по кабинетам власти в приемные и не приемные часы. И вскоре, назначенные новые Глава администрации и
директор спортзала, оперативно разрулили сложную ситуацию, и вот-вот, должен был начаться долгожданный ремонт, а пока Александр Николаевич продолжал открывать ежедневно и закрывать непарадные двери, затыкать дыры, торопить время и ждать ...
А жизнь между делами стремительно неслась и дорожала, а он по-прежнему за копейки работал в таких условиях. Постепенно такая работа стала раздражать, и в одно время Александр Николаевич просто устал. История со спортзалом стала обрастать
очередной легендой, что в который раз ударило по его надломленному честолюбию, и неожиданно закралась мысль: написать заявление и уйти. Но эта шальная нездоровая для
него, мысль, как пришла, так и ушла. Советы родных, близких и друзей на него не действовали. Естественно, это не могло не сказаться на здоровье, и однажды прозвенел первый предупреждающий звонок!'! И даже после этого он не ушел. И, находясь, долгое время на больничном, после сложной костной операции (да простит мне Александр Николаевич за интимные подробности) он приехал, и первое что он сотворил для себя
(против себя) - пошел с трудом на свою работу и пытался что-то еще делать. Он наперекор своей судьбе продолжает держать ситуацию на контроле и оберегать наше достояние. А народ в городе спрашивает: «Что было бы, если бы у нас не нашелся такой передвижник спорта и здоровья, неравнодушный и беспокойный человек?» И сам же отвечает: «Ничего! ». От того и тревожно.
Что это? Безрассудство или образ жизни? Или состояние души без перерыва на обед и отдых? Он - композитор ... ? В обыденной жизни никакой одаренный композитор не напишет песню, если он не будет чуть-чуть сумасшедший, если не будет души, если
будет на земле, а не с небес. Только потом уже будет хлеб, заработанный песней. Справедливо. А еще это постоянный КПД Александра Николаевича в его простой, но богатой по содержанию, жизни. Он скромный и тактичный собеседник. Он может слушать и безостановочно юморить, когда это можно, нужно и кстати. Он может бесконечно говорить о спорте, дозировано о культуре и не глаголить о политике. Наверное, все это банально. Может быть. Но Александр Николаевич и в контакте, и фотографически такой, а других слов и сравнений из-за бедности речи не могу подобрать. И заведомо знаю, что Александру Николаевичу не понравится его образ и моя, не согласованная с ним, инициатива. Я уважаю его мнение, но справедливости и объективности ради, продолжаю.
Чтоб избежать неприятностей и пополнить словарный запас, я позволил себе прибегнуть к помощи корреспондента Тульской панорамы Екатерины Мельниковой (и помощи писателя Грина), подборка которой попалась мне на глаза, когда я сам находился
в раздумье.
«Мечтатель, бессребреник, бедняк, Александр Грин располагал тайным знанием и мечтой, благодаря которым чувствовал себя богачом». «Как знать, - говорит далее собкор Мельникова, - может быть, его слова помогут сохранить достоинство и душевный покой кому-то из нас, жителей 21 века?'!» Применительно к Александру Николаевичу: достоинство у него есть, оно налицо, а вот покоя пока нет. И будет ли?
А Грин писал: «Я понял одну нехитрую истину. Она в том, чтобы делать так называемые чудеса своими руками».
И я бы осмелился добавить: и сердцем.
Теперь, как упоминалось выше, можно сравнить его с замечательным нашим доктором, блестящим специалистом - Лёвушкиным Владимиром Алексеевичем. И тот, и
другой делают свою работу своими руками, сердцем и красивой душой. И еще потому, что они родились здесь и сейчас, в нужное время.
Александра Николаевича Венёвцева окружают состоятельные и богатые люди. Он и у них в почете, они хорошие его знакомые, но Саша гораздо богаче, потому что его никогда не покидает желание быть полезным людям. И желание с делом не расходятся.
Возвращаясь к изложенному, строго замечу, что рассказ о нашем герое получился каким-то рафинированным. Но сказать о нем, что он просто трудоголик или фанат по понятиям, значит, ничего не сказать. Если прибегнуть к его автобиографии, то и она ничего не добавит. Она, наверное, самая короткая, разве что в ней четыре значимых этапа, а в трудовой книжке (она очень тоненькая) три формальных записи, одна из которых вынужденная, связанная с заводом, который мы потеряли. Поэтому получилось так, как есть - не формально из документов, а на наших глазах, взрослея по годам.
Прошу не подвергать злой иронии. и резкой критике тему этой далеко незаконченной истории. В последнее время Александр Николаевич заметно погас и проговорился - собирается уходить. Он сказал об этом грустно и тихо, но это прозвучало,
как гром.
P.S. Когда версталась эта заметка, в спортивном зале, наконец, начались полным ходом ремонтно-восстановительные работы, что очень отрадно, но... И опять у Александра Николаевича начались треволнения. Строители спешат, работают без выходных. Надо освоить деньги, отпущенные в отчетном году. Заметьте, надо освоить, значит, сделать своими, то есть. материализовать их на объекте в обозначенные сроки. Вот и спешит наша застойная система и заставляет спешить нас, не заглядывая вперед: а что случится после спешной работы завтра? И Александр Николаевич опять задумался. А он, кроме всего положительного, человек слова и целеустремленный, любит порядок, а тут вдруг стал смотреть на все сентябрем и пасмурным тягостным октябрем. И тому есть все- таки причины: просматриваются элементы беспечности, бесхозяйственности, непреднамеренногорасточительства и нарастающей тревоги. Странно. Почему на объекте нет специалиста - приказчика, распоряжения и приказы которого были бы безусловными и окончательными, чтобы было красиво, эстетично и надежно. Конечно, это не олимпийский Сочи, но все-таки важный для жизни и здоровья объект - в самом прямом смысле.
Теперь пришла и наша очередь задуматься: как его удержать на работе?! А, может, не будем накручивать. Ведь он - Александр, а это значит - защитник по-древнегречески. Значит, сумеет защитить и себя. Защищайся и атакуй, Александр! По-нашему: лучший
метод защиты - это нападение! Ты молод, тебе только 60! Всего лишь 60!
Что в имени твоем, Александр?
Сила, власть, воля, комфорт - это все из толкования имен. Я сравнил по жизни - у нашего Саши все это есть без сомнения. Он норовит убежать от действительности (как в нашем случае), оглянется и попытается переделать эту действительность, подстроить ее
под себя. Значит, я напрасно корил себя за банальность и пафосность. Даже после полярной ночи приходит рассвет! Удачи тебе, Александр!
Я в своей жизни встретил много добрых, заботливых и порядочных людей. А рассказать автотезисно пришлось вот только о нем. В страну пришла демократия. Несмотря на политический передел в стране и последовавший за ним настрой и убеждения, я, тем не менее, уважаю нашу историю, ибо без прошлого нет настоящего, и
ссылаюсь на слова Ф.Э. Дзержинского. Рьщарь революции говорил:
«Нельзя наполовину любить или наполовину ненавидеть. Нельзя жить вполсилы и отдавать половину души. Отдай все или ничего ... »
... Его услышала лучшая плеяда нашего славного отечества.
А теперь пришла самая пора нам ретироваться, То есть тихо и незаметно уйти, как это делают светские люди - англичане. Хотя вряд ли это удастся: город маленький, здесь все знают друг друга, или почти все, а уж в лицо - это точно. И не знать (узнать) Александра
Николаевича просто нельзя, невозможно.
Накануне я узнал, как известный Сальвадор Дали в своё время сказал о себе: «Обо мне должны говорить всегда, на худой конец, пусть меня хвалят».
Рассказывая о Саше, я не преследовал ни того, ни другого. И это не пафос. Это здоровый синдром, приятный раздражитель и неподдельный антидепрессант, а вокруг - наши болоховские реалии, где все прозрачно и слышно.
Прежде чем сдать этот очерк в работу, я посоветовался со своим приятелем, и мы оба сошлись в одном: Саша скромный и гордый, он будет недоволен - ему такая известность и слава не нужна. Возможно, это так, как и возможно все перечеркнуть, изъять, забыть и успокоиться, но итог на поверку будет все-таки один: Саша - это наш шанс, Александр Николаевич - это редкий шанс в городе, а это - наш город. Стоит ли тогда молчать? Он в нашем видении и делах такой, но и после этого он будет самим собой.
И. Денисов.
Г. Болохово
Его имя стало известным и популярным, когда он демобилизовался из рядов Советской армии. Свою трудовую биографию он начал на Болоховском машиностроительном заводе. И, несмотря на зеленую молодость, он работал только в знаменитых и профессионально-интеллигентных бригадах, известного на всю страну завода. А по игре в домино, шашки и шахматы ему, казалось, не было равных.
Он родился по календарю 22 июня, в день начала войны.
И эта, с одной стороны, печальная дата определила навсегда его страстное увлечение: он любил голубей. Он не был голубятником, но он любил эту красивую, небесную птицу мира и душевного равновесия. Без грубого намека на коммерцию. Быть первым или стремиться быть первым - это не так уж плохо для молодого человека. Это хорошее и полезное качество. Первые всегда на виду и в почете. Они обласканы начальством и любовью. Он не стремился осознанно быть первым, но среди нас он был всегда одним из первых, или лидером, только в хорошем значении этого слова.
Расцвет его популярности пришелся на 70-80-е годы прошлого века, когда он после армии сам заиграл в команде «Машиностроитель» Болохово, и когда возглавил ее, как
тренер, и когда был приглашен в г. Тулу в качестве тренера команды мастеров. Высокий, крепкого телосложения Саша выгодно отличался на поле. Но не только это отличало его
от других. Его умная, красивая и расчетливая игра завораживала. Он забивал голы новой масти и на любой вкус: забивал, сильной ногой, умной головой, широкой грудью и «пятой точкой». В последнем случае его, правда, наказывали, если проделывал он это демонстративно, И все стали ходить на Юрчикова... Но были в его футбольной жизни и слабые и провальные матчи, когда он, словно в набухших от воды валенках, «возил» по полю воду, чтобы только ее не расплескать. Болельщики открыто выражали недовольство, освистывая и отпуская колкие словечки в его адрес. Не лишенный гордости, критической самооценки и ответственности - на следующую игру он выходил уже заряженный на победу.
Его и его звездную команду тех лет побаивались даже сильные соперники. Один из известных и ведущих игроков знаменитого «Торпедо» Тульского комбайнового завода однажды сказал в раздевалке: «не могу играть против Болоховки - ноги ватные и коленки дрожат». Саша славно продолжил традиции футбольного «Шахтера» и своего отца - известного футболиста. Он любил футбол в себе и футбол не изменил ему, а ответил тем же, подняв Сашу Юрчикова на Болоховский олимп с цифрой 7 на груди. Саша отдал футболу свою жизнь: 47 из 64-х.
Время жестоко расправляется с футболистами, но любовь к футболу оказалась сильнее его возраста и многочисленных травм. Он сжился с футболом и, не изменяя ему и не прощаясь, стал тренером. Вот когда к нему пришла настоящая слава и известность. Вот когда тренер Александр Юрчиков, обласканный внимаем болельщиков и поддержкой руководства завода, эаявил: « Или все, или ничего». И это была смелая заявка, уверенного в себя и в команду, тренера.
И обещанные слова не разошлись с делом. Александр Сергеевич, со своей командой «Машиностроитель» выиграл все, что нужно было выиграть. Какое же это было очаровательное время для болельщиков и всех любителей футбола. Остановись,
мгновение! Спортивная слава и победы не отступали. Наметились международные товарищеские встречи с командами из Польши и ФРГ (до слияния с ГДР). В ФРГ была своя команда на заводе, с которым БМЗ строил деловые отношения. Предстояло сыграть в ФРГ и у нас, в Туле. Парни уже начали готовиться и шить цивильные под галстук костюмы. Мы приняли вызов, чтобы доказать - кто есть кто. Польшу представляла команда из числа работников, работающих на предприятии «Подземгаз» посёлка Шатск. Но, к сожалению, игры не состоялись из- за откровенной непорядочности соперников. Мы без игры оказались достойнее, морально сильнее их. Это была очередная победа без игры, но только уже идеологически выдержанная, нравственная, и не на футбольных полях, а в умах наших игроков.
О Юрчикове и его команде заговорили не только в городе, но и в области. Она стала рекламой и визитной карточкой Болоховского машиностроительного завода. Спортивные успехи команды долетели и до Москвы... Тогдашний Спорткомитет Советского Союза поздравил спецтелеграммой команду и руководство завода за достигнутые успехи и одновременно предложил играть на первенство Союза по 2 -ой группе в зоне «Центр». Было лестно и заманчиво. Но никто не в обиде - все понимали, что эта приятная затея чрезвычайно затратная. Мы на тот момент (стоп-кадр) соответствующей материально-технической базой, для проведения соревнований такого уровня, не располагали. Это была еще одна победа Юрчикова, Юрчикова руководителя, победа моральная и разума. « Не по Сеньке была шапка» и её не стали примерять.
Начну по порядку, то есть, со дня своего рождения. Жутко себе представить, но я родился в первой половине прошлого века. Если быть точным перед потомками, то я появился на свет божий, 25 марта 1947 года, в 10 часов утра. Это произошло в небольшом шахтёрском городе Болохово, Тульской области. Помогла мне появиться на свет моя мама, Наседкина Мария Ивановна.
К, сожалению, мне неизвестно, как мама жила с 1930 по 1940 годы. Как складывалась её личная жизнь, кто был отцом её первых двух детей? Я знаю, что во время войны, тетя Варя и мама эвакуировались на Урал.
По рассказам мамы, я, у нее, был третий ребенок. Мой брат, Эдик, и сестра, Ася, умерли, от каких- то болезней. От каких болезней, и когда они умерли, я не знаю. Может, виновата была война в их преждевременной смерти. Судя по тому, что моя мама носила свою девичью фамилию, замужем она не была. С мужчинами, во время войны и после, в России было трудновато. Мама была доброй женщиной и очень любила детей. Работала учительницей в поселке Улановка, Болоховского района. Ее коллега, завуч школы, Пустовалова Полина Ильинична рассказывала мне, как им молодым, тогда, женщинам, хотелось обрести семейное счастье. После войны, здоровых мужчин не хватало, а в школах их, почти совсем, не было. На один из вечеров, в Улановскую школу зашел приятный и видный мужчина. Полина Ильинична, когда впервые увидела меня, сказала, что я очень похож на него. Мама очень хотела заиметь ребенка. Может, мой отец сумел ее обольстить. Может, она сама сказала ему о своем желании заиметь ребенка. Скорее всего, у моего отца была другая семья. Помню, что мама не любила рассказывать о своей личной жизни и о моем отце. В нашем доме, я никогда не видел фотографий отца, мама не получала писем от него. Не пыталась она его отыскать и для получения алиментов. По рассказам мамы, отца звали Иваном, а фамилия его была Судный. Он был казак из Ростовской области. Хорошо рисовал, играл на музыкальных инструментах, пел. А на мне, природа решила отдохнуть. У меня плоховато с музыкальным слухом, голос неважный, рисую отвратительно, почерк безобразный. Правда, мне всегда легко давались гуманитарные науки - история, литература, география, экономика. В детстве, я очень хотел, чтоб моя мама вышла замуж, и чтоб у меня, как у других ребят, был отец. Но моя мама и слушать об этом не хотела. Когда друзья по улице меня обзывали «безотцовщиной», то я их, довольно, жёстко, бил за это. Мама зарегистрировала меня на свою девичью фамилию. С тех пор я, Наседкин, и горжусь своей фамилией, своей родней. Однако, что либо узнать о своем отце, хоть фотографию его увидеть - это желание сохранилось у меня до сих пор.
Я безуспешно пытался найти хоть какие то документальные сведения о своём отце. Со временем я начал понимать, что историю про папу казака, мама и тётя Варя, придумали для меня и для соседей. Есть другая версия. Эту версию мне изложила Зинаида Сергеевна Шишкова, бывшая учительница. Она работала в школе, вместе с Варварой Ивановной. В 2013 году, Зинаида Сергеевна рассказала, что моим отцом, был муж Варвары Ивановны - Александр Фёдорович Можогин. Сначала я не поверил её словам. Мой дядя – мой отец? Но потом начал вспоминать и анализировать. В 1946 году, когда меня зачали, маме было 37лет, Александру Фёдоровичу- 53года, Варваре Ивановне- 51 год. Проживание в одном доме, страстное желание заиметь ребёнка, тот факт, что мужчине после 50 хочется иметь более молодую женщину, видно, сделали своё дело. Помню, что я в доме был самым любимым человеком. Меня любила мама, и тётя Варя, и Александр Федорович. Но взрослые между собой ругались часто. Я был маленьким и не понимал, почему близкие мне люди ругаются между собой. После смерти Александра Фёдоровича, в марте 1953года, от сердечного приступа, тётя Варя никогда не ходила к нему, на кладбище. Поэтому, со временем, могила затерялась, Подтвердить отцовство Александра Федоровича теперь не предоставляется возможным. Мне кажется, что я чем - то похож на сыновей тёти Вари - Александра и Евгения. Моя мама окончила гимназию в городе Орле, и с 1920 года, проживала в семье своей старшей сестры, Варвары Можогиной. Помогала ей ухаживать за маленькими Шурой и Евгением Можогиными.
Почему я, считаю себя счастливым? Да, очень просто! Я, единственный из трех детей моей мамы, который выжил и стал взрослым мужчиной.
Видно, моя мама очень хотела, чтоб я был у неё, чтоб унаследовал ее любовь к людям, доброту, прямоту, порядочность, ум. Со мной не было отца, зато меня воспитывали две чудесные женщины: моя МАМА и тётя ВАРЯ. Они воспитали меня порядочным человеком, подарили мне счастливейшее детство. У меня было много родных. Многие из них: тётя Липа, тётя Лиза, тётя Катя, дядя Ваня, тоже любили меня, и, как могли, помогали маме и тёте Варе ставить меня на правильную дорогу. А какие у меня хорошие друзья были в детстве и юности. И сегодня, через 60 лет, я, по-прежнему, дружу с Борисом Рылеевым, Владимиром Кочетковым, Анатолием Чернышёвым, Геннадием Козловым, Сергеем Попковым, Владиком Поповым. Мои параметры стабильные: рост - 176 см, вес- 80 кг, размер костюма 50 - 52, размер ноги - 43. Нос длинный, (греческий или грузинский), волосы густые, жёсткие, темно-каштановые, люблю юмор.
На улице Привокзальной, среди ребят, я был самым старшим, самым сильным, самым главным. В школе, тоже, был в числе первых, по успеваемости, и очень активным пионером.
После 7 классов, поступил учиться в один из престижнейших, в то время, Тульский механический техникум им. С.И. Мосина. Конкурс был 7 человек на место. Наша группа оказалась, на редкость, дружной. Прошло 50 лет, после окончания техникума, а мы регулярно встречаемся. Разве это не счастье?
После окончания техникума, работал на Болоховском машзаводе. Внедрил 10 рационализаторских предложений, был активнейшим комсомольцем. Занимался в художественной самодеятельности, ходил в турпоходы.
Женился по любви на Горельской Людмиле, и она родила мне сына, Мишу. Он красивый, умный, порядочный и похож, во многом, на меня. Только умнее и лучше меня.
Мне, удалось много путешествовать по Советскому Союзу по путёвкам и без них, с товарищами и одному. В 1980г. ездил, в круиз вокруг Европы, на комфортабельном теплоходе «Федор Шаляпин». Это не каждому удается. Я любил женщин, а женщины любили меня. Любил искренне и самозабвенно. До 59 лет я сохранил мужскую силу и стать, не имел серьезных болячек. Хорошее здоровье и веселое настроение всю жизнь. У меня до сих пор хорошее телосложение. Кроме своей жены, Людмилы, я любил, в разное время, 5-х женщин. Не каждому мужчине улыбается такое счастье.
Был неплохим зятем. Со своей тещей, Александрой Васильевной Горельской, мы прожили дружно более 30 лет. Она была для меня, как мать. У меня всего было много: энергии, инициативы, предприимчивости. На всех работах: машзаводе, БОМЗ, техникуме, хлебозаводе я был заметной фигурой. Любил и понимаю молодых, и они меня уважают. Никогда никому не завидовал, не испытывал ненависти, не гонялся за деньгами. Деньги сами находили меня.
Не прогибался никогда и ни перед кем. Всегда жил, как считал нужным. Любил себя и уважал других.
Детство мое было совершенно беззаботным. Я с ребятами, по улице Привокзальной, играл в войну, в футбол, в расшибалку, в карты. Потихоньку покуривали, учились у взрослых ругаться матом, лазили в чужие сады, дрались и ругались между собой. Мы строили землянки в овраге, где можно было укрыться от непогоды, от глаз родителей или соседей. Я был старше на год или два остальных ребят на нашей улице, и первенствовал во всем. На своей улице, среди ребят, был главным заводилой. Покупных игрушек у нас не было. Из досок мы выпиливали пистолеты, автоматы, делали «поджигные» пистолеты. Я хорошо катался с горок в овраге, на маленьких, самодельных лыжах. Лет в 8-9, научился плавать в пруду, за парком. Друзья детства для меня святы. Кем бы они ни стали, я их люблю и помню всех. Детство это самые счастливые годы любого нормального человека. Более 60 лет я дружу с Борисом Рылеевым. Он отличный спортсмен, хороший водитель, заядлый парильщик. Они, с Владимиром Чугуновым - другом юности, приучили меня к бане с парилкой, к спорту. Я им очень благодарен за это. Более 20 лет я бегал трусцой, по 2-3 км. Каждую неделю ездил в Тулу на Хлебную площадь, в баню с парилкой.
С 2001 года я работал на хлебозаводе с Владимиром Антоновичем Кочетковым. Он водитель хлебной машины. Очень любит животных, голубей. В детстве мы его звали «Рыжий». Рядом, на другом заводе, работал Владимир Петрович Колонченко, в детстве «Клёча». Он, тоже, работал водителем, слесарем, сторожем в охране « Холодильной техники». Валерий Федорович Козлов работает на нефтебазе в Больших Калмыках. Его старший брат, Геннадий Козлов уже более 40 лет проживает в Татарии. Друг детства, Анатолий Алексеевич Чернышов, сейчас полковник в отставке. В 2003г. я ездил в к нему в Санкт - Петербург. Мы посидели в кафе, вспоминали детство, друзей. Владислав Васильевич Попов, более 20 лет, работал вместе со мной на заводе. Он был электросварщик. Сейчас пенсионер. Большой любитель музыки, хороший футболист, юморист, любит рыбачить. До 7 лет, мое детство проходило в пределах улицы Привокзальной. Мне разрешали ходить, без взрослых, только до железной дороги. Ниже улицы Привокзальной, был большой овраг – отличнейшее место для игр в войну, катания на санках и лыжах, купания в ручье. Ещё, на нашей улице была конюшня для лошадей отдела рабочего снабжения (ОРСа) и овощехранилище. Машин в то время было мало, и продукты в магазины доставляли на повозках или санях. В 7-8 лет, я уже знал, как запрягать лошадь, ездил верхом на лошадях. Возчики, после работы, разрешали нам, пацанам, выводить лошадей на пастбище, в ночь. Улица Привокзальная начиналась с деревообделочного комбината, где делали доски из бревен, а из досок и брусков - двери и оконные блоки. В овощехранилище приходили вагоны, машины с овощами, арбузами, минеральной водой. В овраге, из досок ДОКа, мы строили землянки, где курили, играли в карты, рассказывали анекдоты.
